20 июня 2023 18:45
Губернатор Архангельской области Александр Цыбульский: «Туризм – это экономика и эмоции»
Как и любая сфера экономики, чтобы ее как-то продвинуть, катализировать, скажем так, нужна какая-то комплексная работа, мало иметь какие-то красоты, надо еще создать инфраструктуру и каким-то образом привлечь туда туристов. Как эту работу сейчас отстраиваете, какие фишки находите?
— Надо сказать, что история и природа во многом сделали это за нас. Архангельская область точно обладает таким количеством потенциальных мест для посещения туристов, для культурного туризма, для природного туризма, для промышленного туризма. У нас очень большое количество направлений, поэтому в этом смысле мы чувствуем себя благодарными тому месту, где мы живем. Если говорить в целом о развитии туризма, я думаю, что есть три основополагающих столпа, на которых держится в целом развитие туризма. Это, как вы правильно сказали, развитие туристической инфраструктуры. Второе, не менее важное, — это подготовка и предложение действительно качественного туристического продукта и в части услуг, и в части ожидания туриста. И третье – это информированность туриста о том, куда он может поехать.
Шансы у Архангельской области стать туристическим магнитом есть.
WWW.KP.RU: https://www.kp.ru/daily/27518/4781271/
Из Путеводителя по Северу России
(издание Товарищества Архангельско — Мурманского пароходства, составленное Д.Н.Островским в 1899 году — С. -ПЕТЕРБУРГ)
…4. Поездка на западный (Летний) берег Двинской губы, в Никольский монастырь, Солзу, Нёноксу, Сюзьму и Пертоминский монастырь.
Эта поездка представляется хотя сравнительно и неудобною, но одною из самых любопытных поездок по Архангельской губернии ввиду интереса, представляемого посещаемыми местностями в историческом, бытовом и промышленном отношениях. От соборной площади пароходик г. Макарова перевозит из Архангельска на левый берег Двины сначала к деревне Цигломень, затем к деревне Глинники и, наконец, к почтовой станции Онежского тракта, к деревне Рика(о)сиха.
Пароход из Архангельска в Рика(о)сиху отходит ежедневно, кроме воскресения, в 10 часов утра и в 6 часов вечера; по воскресениям — в 9 часов дня и 6 часов вечера. Переезд 1,5-2 часа (15 вёрст), плата 30 копеек. Обратно из Рика(о)сихи — в 12 часов дня и 8 часов вечера, по четвергам только в 12 часов дня.
Почтовые станции к Пертоминскому монастырю идут в следующем порядке: станция Рика(о)сиха 23,75 версты, Таборы 12,25 версты (около этой станции расположены единоверческие скиты или выселки: Ам(н)бурский — в 10, Большекородский — в 13, Малокородский — в 14 верстах, Пертозёрский — в 15 верстах, Белозёрский — в 20); переправа через реку Солза и станция Солза — 22,5 версты, Нёнокса — 12,25 версты, переправа через реку Сюзьму и станция Сюзьма, от которой перегон в 23,5 версты до станции Красногорской и отсюда 10 вёрст в сторону от тракта в монастырь.
Для желающих посетить древний Никольский монастырь должны нанять в Рика(о)сихе лодку (карбас), так как летом сухопутной дороги к монастырю не существует. От Рика(о)сихи до монастыря рекою считается 20 вёрст, переезд продолжается 3,5-4 часа. Плата за лодку с тремя гребцами и кормщиком в страдное сенокосное время 3-4 рубля. Лодка идет сначала Двиной, потом входит в узкую реку Малокурью и проходит по ней мимо деревни Шиха(ти)риха до западной оконечности острова Никольского, По обоим берегам реки расстилаются ровные луга , на которых происходит сбор и сушка сена, т. е. сенокосная страда. Архангельский крестьянин не косит, а жнёт траву косами-горбушами, похожими на серпы, и тем самым эту, сравнительно лёгкую для жителей средней России, обращает действительно в тяжёлую «страду». Во время сенокоса жители окрестных деревень живут «страдают» на «пожнях» (лугах) по целым неделям, устраивая себе из сена шалаши вблизи «зародов» (стогов).
Плавание по реке Малокурье очень затрудняется беспрерывно меняющимися в ней от впадающих в неё речек течениями, но самая большая трудность пути начинается тогда, когда лодка у острова Никольского входит в речку Ленсему и начинает пробираться, постоянно садясь на мель, между островами Шатуном, Бабьим и Топлым.
Наконец, среди лугов открывается знаменитый Никольский монастырь, обнесённый деревянною оградой, с остроконечными башнями и каменным собором Николая Чудотворца, громада которого далеко высится и белеет над лугами и морской гладью. Этот собор невольно должен был привлечь к себе внимание зашедшего в 1553г. в Двинскую губу Ричарда Ченслера. Напротив монастыря расстилается обширный остров Ягры, на котором обласканные Москвою англичане выстроили пристань и склады и назвали на радостях сам остров «Розовым» от кустов растущего на нем шиповника. Николо — Корельский монастырь основан в 1410г. преподобным Евфимием, просветителем корел; эта обитель одна из старейших в крае, основанная на 20 лет ранее Соловецкого монастыря, скоро, однако, была разрушена Мурманами (норвежцами) и оставалась в полном запустении до 1471г., когда к этому месту были прибиты морем тела утонувших, при объезде своих поморских вотчин, сыновей Марфы — посадницы Антония и Феликса. Марфа пожелала восстановить монастырь «на гробах» детей своих. Над местом погребения их поставлена, направо от входа в монастырь, часовня, а на каменной гробнице высечена надпись, повествующая о печальной судьбе этих знатных путешественников далёкого прошлого на нашем Севере.
Монастырь приписан к архиерейскому дому и производит впечатление крайней скудости, но его собор величественной постройки хранит ещё в узоре высеченных из камня входных дверей и тонкой художественной резьбы иконостаса и царских врат следы старого зодчества и вкуса. В соборе чудотворный образ «Святого Николая» (Морского). (Интересно, что поморские лоции представляли собой разновидность фольклорного предания, дополненного текстами Священного Писания, и что «водителем» («вожем») поморов в их скитаниях по волнам Студеного моря являлся Николай Угодник — «Морской бог».)
Под церковью Успения Божьей Матери, стоящей рядом с собором, находится, обращённая ныне в церковь Боголюбской Божьей Матери, темница известного противника Екатерининских реформ, бывшего члена Синода и митрополита Ростовского Арсения Мацеевича, содержавшегося здесь под именем «Андрея Враля». В притворе крошечной и сырой церкви указывается обрубок дерева с кольцом, к которому, говорят, был прикован Арсений, и на стене висит портрет, представляющий его в темнице, на окне которой лежит корка хлеба. Нарисован он одетым в полушубок с меховой шапкой на голове. В верхнем углу портрета изображен он же, но в прежнем своём величии, в полном архиерейском облачении.Из Никольского монастыря Мацеевич был переведён в Анзерский скит Соловецкого монастыря, а затем назначен в ссылку в «Камчадалы», но из Вологды отправлен в Ревельскую крепость, где и скончался в 1772 году.
Есть предание, хотя и очень сомнительное, что большой колокол монастыря в 150 пудов вылит в Москве в 1674 году из разбившегося новгородского вечевого колокола.
Из монастыря всегда легко переехать на следующий берег залива в деревни Солзу и Нёноксу на лодках, приезжающих в монастырь крестьян, или на монастырском карбасе. Переезд с «малой водой», то есть с отливом, когда вода идет из устья в море, легко совершается даже только на вёслах в 2-2,5 часа, при попутном же ветре он может продолжаться немногим более часу. Лодка идёт сначала Никольским устьем 5 верст, пересекает затем маленькую бухту, образуемую рекой Кудьмой, и, следуя всё время на виду монастыря и берегов на протяжении 10-ти вёрст, входит в устье реки Солзы с лежащей на её левом песчаном берегу деревней того же имени.
Существующая в Поморье поговорка «разбей Бог ладью — накорми Солзу» указывает как будто на то, что жители этой деревни, не стесняясь международными обычаями пользовались так называемым «береговым правом» и грабили разбившиеся суда, но в настоящее время они занимаются весьма почтенным трудом: вся деревня в 60 дворов составляет одну артель, имеющую 12 карбасов и сеть стоимостью 1 200 рублей для ловли белухи в Двинской губе. Лов обыкновенно производится в июне. Кроме белухи солзяне добывают ежегодно до 300 пудов сёмги.
От Солзы до Красногорья дорога шла прежде у самых заплесков моря по песку и, говорят, была чрезвычайно неудобна и даже опасна. Лет семь тому назад трудами покойного П.И. (Петр Иванович — умер в 1889г.) Покотило, Архангельского исправника, она проложена по ровной возвышенной над морем тундре, и каждый путешественник, проезжающий по этой дороге, с признательностью вспоминает этого почтенного деятеля. Тундра желтеет морошкою, сквозь лес сверкает море и в жаркий день посылает путнику прохладу. Не доезжая 5-ти вёрст до Нёноксы, дорога поворачивает от моря к этому посаду, расположенному по откосу зеленеющего левого берега реки Нёноксы, в 4-х верстах от моря. «Нёнокса — места солеварения», говорится в Двинской грамоте 1471 года. Это древнее новгородское поселение до сих пор сохранило свой исконный промысел добывания соли из соляных источников.
Ныне жители посада, 600 человек, составляют утвержденное правительством «Общество солепромышленников Нёнокского посада Архангельской губернии» и участвуют в солеварении по душевым и наследственным паям. Среди посада стоят одна возле другой две церкви: Троицкая одноэтажная пятиглавая, и святого Николая — двуглавая. За этими церквями находятся соленые колодцы: Великоместный с 2-мя помпами и Наволочный с 1-й помпой. Глубина колодцев 5 и 6 сажень. Содержание рассола 11%. При колодцах 10 варниц, представляющих собой сараи, посреди которых на крюках подвешены, над печью с сильными поддувалами, железные четырёхугольные сковороды (чрены). Рассол кипятится в чрене сутки и полсуток стынет и густеет, так что каждый отдельный процесс солеварения (варя) продолжается 1,5 суток, расходуется на него 15 сажень дров и добывается 90-100 пудов соли. Вываренная соль складируется в общественные амбары по четырём сортам выварки и продаётся за общественный счёт в Архангельск, куда перевозится на особых, строящихся в посаде, судах, клиперах и карбасах, «шитых вицею» (прутьями), то есть не имеющих никакого железного крепления. Такие суда поднимают соли от 800-1000 пудов. Вываривается соли ежегодно 60-90 тысяч пудов.
За посадом, на горе, кладбищенская церковь особенно чтимого в Поморье святого Климента, папы римского. В 15-ти верстах от посада при реке Куртяевке (Верховка), на пустом месте стоит небольшая церковь с привлекающей к себе значительное число богомольцев иконою святого Алексея, человека Божьего.
Дорога из Нёноксы в Сюзьму идет по берегу моря, поросшему лесом с тем особенно разительным признаком, что обращенные на север ветви деревьев совершенно обнажены от листьев и хвои. Здесь эта характерная черта северных лесов выступает особенно резко, но для опытного глаза она заметна вообще в архангельских лесах и даёт возможность привычным людям свободно ориентироваться в лесных пустынях. Дорога гориста, и потому следует наблюдать за тем, чтобы ямщики брали с собой тормоза (запоры) для спуска с гор. Красивое село Сюзьма расположено на левом песчаном берегу реки того же имени, через которую переправа на пароме. Сюзьма, в старину усолье Сийского монастыря, с давних времён имела церковь во имя Антония Сийского, разрушенную англичанами в 1854 году.
Ныне существующая, во имя того же святого, построена в 1861г.(Рисунок 1885г.) С 30-х годов нынешнего столетия Сюзьма обратила на себя внимание как место морских купаний. Зажиточные жители Архангельска приезжают сюда в июле и нанимают помещения в крестьянских домах, в которых устроены ванны для морской воды, нагреваемой довольно первобытным способом — посредством раскаленных камней. В море ловится камбала, сельдь, навага и мелкая треска, а осенью сёмга. Выше по реке в прежнее время добывался жемчуг. Сюзьма в своих обрядах, обычаях и женских нарядах хранит ещё много любопытных остатков старины. (В литературе существует посвященный этой деревушке этнографический очерк книги Леонида Ухтомского «Древняя и Новая Россия» Т.II. 1876г.)
Проехав полями, засеянными рожью и ячменём, путник выезжает в лес, и дорога идет по берегу шумящей в порогах реки Сюзьмы; на второй половине перегона дорога снова выходит к морскому берегу и приводит к деревне Красная гора. Отсюда летней дороги к Пертоминскому монастырю, отстоящему от деревни в 10-ти верстах, не существует, и потому должно нанять за 60-70 копеек вольную подводу, обыкновенно в одну лошадь, запряжённую в лёгкую одноколку, и, пользуясь «сухой водой» или «куйнугой», то есть полным морским отливом, путник легко и скоро едет по обнажившемуся и твёрдо утрамбованному ударами волн ровному морскому песку. Справа расстилается море, слева — поросший хвойным лесом и заваленный плавником, то есть прибитыми волнами моря брёвнами и лесом, морской берег; впереди лежит выдавшийся в море высокий (12 сажень), поросший сосновым лесом мыс — Красногорский рог. Этот мыс с востока и другой, Яренгский, с запада образуют вход в Унскую губу, крайне опасный и трудный вследствие того, что от обоих этих мысов идут в море вёрст на 7 отмели, усеянные камнями. Унская губа вдаётся в материк вёрст на 30, наибольшая ширина её 3,5 версты. В гидрографическом отношении она интересна тем, что служит крайним западным пределом Манихи (в Двинском заливе называется неправильное возвышение и понижение воды, проявляющееся в том, что идущая на прибыль вода в половине прилива останавливается, а иногда даже падает дюйма на 4 в течение четверти часа, а затем опять возвышается и достигает уже настоящей своей высоты; при отливе этой неправильности не замечается; в реке Двине и в вершине Двинского залива цвет воды мутно-жёлтый).
Губа эта славится обильным ловом, зимой, в прорубях, крупной наваги, привлекаемой заходящими сюда на зимовье сельдями и копчаками. Другая попадающаяся здесь рыба ревяк безобразного вида, испускает при вынутии из воды рёв. Поднявшись на Красногорский рог и проехав лесом, путник видит пред собой бедный и забытый, обнесённый вместо ограды палисадником, Пертоминский монастырь.
Когда-то Унской губе и Пертоминскому монастырю выпало на долю приютить у себя русскую славу и гордость — Великого Петра. 30 мая 1694 года на яхте «Св. Пётр», в сопровождении архиепископа Афанасия, ближних бояр, духовника и нескольких служилых людей, 22-х летний царь снялся в три часа пополудни с якоря и вышел из Архангельска в устье Двины, направляясь в Соловецкий монастырь. Выйдя 1-го июня при крепком ветре в море, яхта, отойдя от Архангельска 120 вёрст, попала в такой страшный ураган, какого не помнили самые бывалые мореходы. Яхта была уже повреждена, надежда на спасение казалась напрасною. Все приготовились к смерти, сам Пётр принял причастие из рук архиепископа, но продолжал ободрять упавших духом и управлять яхтой. Взятый из Архангельска лоцман Антип Тимофеевич Панов решился для избежания гибели направить яхту через Унские рога в Унскую губу.
Твёрдою рукою вёл он яхту среди рассыпавшихся на камнях и отмелях страшных волн, зорко всматриваясь привычным глазом в береговые приметы. В решительную минуту подошёл к нему Пётр, давая указания в выборе верного пути. Поди прочь, — загремел ему Антип, — я лучше тебя знаю, как надо здесь править!» Опытный глаз и верная рука не изменили Антипу и яхта, пройдя между рядами камней, в полдень 2-го июня стала на якорь в виду Пертоминского монастыря. Выйдя на берег, Государь сказал Антипу: «Помнишь — ли, брат, как ты меня отподчивал на судне?» Лоцман упал на колени. Пётр поднял его, три раза поцеловал в голову, подарил на память своё измокшее платье и назначил пожизненную пенсию. Ещё трое суток продолжала свирепствовать буря, и Пётр, оставаясь в обителе, сделал щедрый вклад на постройку каменного двухэтажного собора Успения Божьей Матери и настоятельских палат и приказал вырыть мощи преподобных иноков Вассиана и Ионы. При этом обретено было тело только одного преподобного. Пётр перенёс мощи в деревянную церковь Преображения Господня, но повелел отправлять службу обоим преподобным. Мощи до сего времени на лето переносятся из собора в эту церковь, оставшуюся деревянной. На месте своего выхода на берег Государь своими руками сделал и поставил сосновый двухсаженный крест, находящийся ныне в соборе в г. Архангельске. В 1894г. на месте этого креста игуменом Полиектом поставлена небольшая церковь Животворящему Кресту, и в ней помещены точная копия сооруженного Петром Великим креста, его портрет и крест, поставленный на сем месте путешественником конца XVIII столетия по Северу секунд-майором Петром Ивановичем Челищевым. На этом кресте вполне ясно сохранилась та надпись, которая описана в дневнике Челищева, изданном Л.Н. Майковым, Спб., 1886г. «На сем месте водружен крест Петром Великим, деланным им, а обновлён его Подданным и Почитателем Петром Челищевым 1791. VII».
Общежитие монашеское в монастыре началось с 1599г., когда над телами шедших на ладье с известью и утонувших во время бури иноков Соловецкого монастыря Вассиана и Иоанны, найденных в устье Унской губы, была поставлена часовня. Ныне на месте их погребения поставлена каменная церковь во имя Зосимы и Савватия. По берегам Унской губы расположены селения Уна в 28-ми верстах от монастыря и посад Луда, занимающиеся с самой седой древности солеварением. За губою, к западу, на морском берегу бывший Яренгский монастырь, а ныне погост с двумя церквями: каменная во имя Св. Николая Чудотворца и другая, деревянная, построенная в 1638г. Соловецким монастырём; в ней почивают мощи также утонувших в море Соловецких иноков, сотрудников св. митрополита Филиппа, Иоанна и Лонгина — Яренгских чудотворцев.
Лучшее время для плавания по Белому морю — с исхода июня до половины августа. Тогда ветры дуют умеренные, ночи светлые, туманы редки и непродолжительны. Хотя поморы не прекращают плавание круглогодично в зависимости от ледовой обстановки. Замерзают губы, и у открытых берегов образуются припаи, достигающие среди зимы ширины до трёх миль, но эти припаи подвергаются постоянным изменениям: ветрами и волнением то нагромождаются на них массы льдин, то береговыми ветрами и течением припаи отрываются от берега и уносятся в море. В ноябре на море появляется сало, затем «шуга» и, наконец, большие льдины. Эти льдины, носясь по морю и смерзаясь в огромные поля, затирают Двинской залив до деревень Куи и Солзы. Эти льдины, будучи раздроблены волнением, становятся ребром и нагромождаются в огромные кучи — «торосы» и »стамухи». В начале мая льдины выносятся в океан, но дующие в это время северные ветры задерживают их с Горле, и потому здесь часто в начале июня встречается ещё лёд, когда само Белое море уже очистилось. Летом, при тихих южных ветрах, на Белом море случается нередко наблюдать марево. При этом явлении луч зрения преломляется в неодинаково нагретых солнцем слоях воздуха, и предметы, находящиеся под горизонтом, как, например, суда и отдалённые берега, появляются перед взором сильно растянутыми и опрокинутыми вниз. При тихой погоде внимание путника обращают на себя грациозные движения плавающих по поверхности студенистых морских животных — медуз, называемых поморами «морским маслом» и принимающих форму то колокола, то круглой лепёшки белого, нежно-розового или ярко-малинового цвета. Движения их медленны и плавны и производятся тем, что края колокола ударяются об воду, как вёсла, и длинные красные щупальцы, сидящие на окружности колокола, хватают добычу: мелких червячков и рачков. Из воды высовываются круглые тюленей с умными кроткими глазами. В тёмные осенние ночи из — под винта парохода или из — под вёсел лодки, идут яркие серебристые струи — «море светится» от мириад незаметных для глаза микроскопических животных, издающих фосфорический блеск. Всё это указывает путнику, что пучины морские богато населены и представляют собой дивный и своеобразный Божий мир. (Гидрографическое описание северного берега России составлено капитан-лейтенантом М. Рейнеке в 1833г., часть I).